Молодой человек лежал на больничной койке. Некоторым пациентам той же больницы он не показался бы молодым. Но всё же для большинства и пациентов и просто жителей планеты Земля это был молодой человек. Его недуг оказался весьма странного свойства. Настолько странного, что диагноз лечащим врачом ещё поставлен не был, хотя пациент провел в больнице немало времени. Основной симптом болезни - невероятное истощение и физическое и психологическое. При том, что только за недели наблюдения в стационаре, имея хорошее питание, покой, в избытке сон и прогулки на свежем воздухе, молодой человек должен был как минимум стабилизироваться в своём состоянии. Но процесс деградации продолжался. Ни анализы, ни прочие тесты не выявили каких-либо физиологических повреждений организма. Напротив, доктор готов был поручиться, что его пациент здоров в гораздо большей степени, нежели большинство его знакомых. И при этом медик признавал явную аномалию в самочувствии страдальца. Впрочем, одно отклонение у наблюдаемого было. Он прибывал в состоянии лёгкой прострации и подавленном состоянии духа. Что не мешало молодому человеку выказывать свой врождённый оптимизм и чувство юмора по отношению к собственной болезни. Девиз "само рассосётся" соответствовал данному пациенту в полной мере.
Этим свежим майским вечером безнадёжный больной не изменял сложившейся за последнее время традиции. Он меланхолично наблюдал белый потолок, без интересных глазу или просто потенциально возможных улик. Самое забавное, что в этот момент он думал. Впрочем, мыслительный процесс в его голове не прекращался ни на секунду. Как подозревал сам пациент, этот процесс не прекращался и во сне. Из чего он сделал для себя вывод, что большая часть его энергии и сил уходят на беспрестанную напряженную работу мозга.
А ещё ему было очень одиноко. Не только в палате. То, что он делал, не предполагало публичности. Всегда быть готовым оказать помощь, ежесекундно ждать вызова чужой болью или надеждой и погружаться в миры безнадёги и грусти - вот его удел, его монашеский подвиг. А кто поможет ему? Сейчас, когда он чах и дружеское прикосновение, понимающее слово, взгляд были бы бесценны, просто спасительны.
Коридор насторожился шорохом немолодых шагов. Медсестра делала последний обход после номинального отбоя. Запоздалый обход - всё отделение уже давно погрузилось в ночь и сон.
- Опять этот оглашенный дурит, - вздохнула пенсионерка, заглянув в бесстыдно светлую щель у двери. Постоялец укутался с головой в тонкое больничное одеяло. Дежурная автоматически выключила свет и уже прикрывала дверь, как ощутила какой-то непорядок. Продолжая тихий сварливый разговор сама с собой, она вернулась в комнату. Штора слегка вздувалась от потока прохлады коварно вползающей в итак не жаркое помещение. Далекого света фонарей хватило медсестре для выполнения её профессиональных обязанностей. Закрыв окно, она вдруг заподозрила пустоту палаты, и прикоснулась к кокону пациента. Одеяло сникло, объявив об исчезновении подзащитного.
Оставьте свой комментарий
Войдите под своим именем, чтобы оставить комментарий
Оставить комментарий от имени гостя